Станция «Арбатская»

---

Дата открытия: 15 мая 1935 года
Дата закрытия: 4 апреля 1953 года
Дата повторного открытия: 7 ноября 1958 года
Архитектор станции: Л.С. Теплицкий
Инженер: Г.И. Кибардин
Тип станции: колонная трёхпролётная, мелкого заложения
Проектное название: «Арбатская площадь»
Глубина заложения: 8 м
Пассажиропоток: 7,5 тыс. в сутки (2019 г)

---

1. Описание станции
2. Вестибюли и выходы в город
3. Проекты и строительство
4. История и происхождение названия

---

1. Описание станции

Станция открыта 15 мая 1935 г. в составе ответвления (Арбатского радиуса) первого пускового участка Московского метрополитена, состоящего из трёх станций. Этот участок успел побывать в составе трёх разных линий. В 1937 году участок был продлён ещё на одну станцию на запад, а в 1938 году был построен новый Курский радиус восточнее, после чего Арбатский радиус был присоединён к нему и перестал существовать как ответвление Кировско-Фрунзенской линии, образовав при этом Арбатско-Покровскую линию.

5 апреля 1953 года неожиданно для всех открывается новый участок Арбатско-Покровской линии глубокого заложения, практически дублирующий Арбатский радиус мелкого заложения, который одновременно с этим был закрыт на пять лет. 7 ноября 1958 года станции были открыты вновь вместе с наземным новым участком, образовав новую Арбатско-Филёвскую линию, которая сегодня зовётся просто Филёвская.

Станция расположена в центре Москвы в районе Арбат, в Центральном административном округе Москвы. Выход в город к улице Воздвиженка и площади Арбатские ворота.

 

<script type="text/javascript" charset="utf-8" async src="https://api-maps.yandex.ru/services/constructor/1.0/js/?um=constructor%3...

 

Несмотря на то, что станция расположена практически в самом центре города, она не пользуется большой популярностью у горожан. Вопреки названию, станция не имеет прямого выхода к известной московской улице Арбат, куда традиционно устремляются большие потоки людей. Чтобы туда попасть, нужно пройти около полукилометра с обязательным спуском в подземный переход, поэтому пассажиры предпочитают пользоваться одноимённой станцией на Арбатско-Покровской линии. Уже не первый десяток лет ведутся работы по строительству второго выхода со станции, который обеспечил бы прирост пассажиропотока, однако к настоящему моменту он так и не был открыт.

 

Станция «Арбатская» была открыта 15 мая 1935 года в составе первой очереди строительства Московского метрополитена. В отделке станционного зала использовали жёлтый мрамор, белую и серую керамическую плитку. Уложенную поначалу на платформе красную метлахскую плитку впоследствии заменили гранитными плитами. Уже через месяц после начала Великой Отечественной войны немецкие самолёты совершили первые воздушные налёты на центр Москвы. Во время одного из них в наземный вестибюль станции «Арбатская» попала бомба. Авиаударами было разрушено и здание рынка, который решили не восстанавливать. После попадания бомбы в тоннель мелкого заложения на перегоне между «Арбатской» и «Смоленской» стала очевидной незащищённость этого участка. После войны было принято решение о замене его новым участком глубокого заложения. В апреле 1953 года открыли участок Арбатско-Покровской линии «Площадь Революции» – «Киевская», полностью дублировавший старый. Участок мелкого заложения от станции «Калининская» (сейчас – «Александровский сад») до станции «Киевская» закрыли. Заново этот участок открылся в 1958 году уже в составе Филёвской линии. На «Арбатской» с самого начала был запланирован выход из западного торца станции к началу улицы Арбат. Не осуществленный сразу, этот выход так и не был построен. При строительстве в начале 2000-х годов бизнес-центра заложили подземный вестибюль, соединённый с лестницей на платформе, но открытие нового выхода так и не состоялось.

 

 

 

 

Платформенный зал этой станции, представляющий обычный тип станции мелкого заложения, решен с применением в оформлении, главным образом, крымского мрамора биюк-янкой желто-красного цвета, очень сочного по колориту и рисунку. Этим мрамором, определяющим ведущую цветовую гамму, облицованы квадратные колонны, поддерживающие перекрытие зала, а также перила лестниц, барьеры и стены переходных мостиков и панели подземного вестибюля. Базы колонн зала простой формы, выполнены из уральского серого мрамора (уфалей), капители представляют творческую переработку античных пергамских образцов. Автором проекта оформления платформенного зала является также архитектор Л. С. Теплицкий.

 

 

Станция «Арбатская» построена в стиле конструктивизма по проекту колонной трёхпролётной станции, опыт которого впоследствии был использован для широко известных типовых колонных станций «сороконожек».

(фото 01)

Общий вид станции в первые годы работы заметно отличается от сегодняшнего.

(фото 02)

Потолок боковых пролётов оформлен крупными кессонами, в некоторые из них вынесены вентиляционные решётки.

(фото 03)

Участки потолка центрального пролёта дополнительно разделены на три секции, где кессоны более глубокие. Благодаря такому приёму выходит интересная игра света, который падает треугольниками на рёбра потолка.

(фото 04)

Освещение станции обеспечивают стандартные продолговатые люминесцентные светильники, смонтированные вдоль осей колонн.

(фото 05)

 

Станция открыта 15 мая 1935 г. в составе ответвления (Арбатского радиуса) первого пускового участка Московского метрополитена, состоящего из трёх станций. Этот участок успел побывать в составе трёх разных линий. В 1937 году участок был продлён ещё на одну станцию на запад, а в 1938 году был построен новый Курский радиус восточнее, после чего Арбатский радиус был присоединён к нему и перестал существовать как ответвление Кировско-Фрунзенской линии, образовав при этом Арбатско-Покровскую линию.

5 апреля 1953 года неожиданно для всех открывается новый участок Арбатско-Покровской линии глубокого заложения, практически дублирующий Арбатский радиус мелкого заложения. Одновременно с этим закрывается участок мелкого заложения включающий в себя станции «Киевская», «Смоленская», «Арбатская» и нынешний «Александровский сад» современной Филёвской линии. 7 ноября 1958 года станции были открыты вновь вместе с наземным новым участком, образовав новую Арбатско-Филёвскую линию, которая с начала 1970-х годов зовётся просто Филёвская.

Станция расположена практически в самом сердце города – в районе Арбат, в Центральном административном округе Москвы. Выходы в город к улицам Воздвиженка и Моховая, Боровицкой площади. В непосредственной близости находятся Московский Кремль, Красная площадь и Манеж.

 

Станция «Александровский сад» входит в часть крупнейшего в Московском метрополитене пересадочного узла, объединяющего сразу четыре линии. Здесь организована пересадка на станции «Библиотека имени Ленина» Сокольнической линии, «Арбатская» Арбатско-Покровской линии, и «Боровицкая» Серпуховско-Тимирязевской линии метрополитена. Прямого перехода на «Боровицкую» нет, туда можно попасть через одну из двух других станций.

В настоящее время станция является конечной на Филёвской линии, и в этом отношении она также уникальна. Есть много станций, которые в прошлом служили конечной, а затем перестали ею быть, но здесь вышло наоборот – конечной стала станция, которая не только не была, а даже не планировалась таковой. «Александровский сад» уже долго удерживает рекорд по длительности пребывания конечной, и, судя по всему, этот рекорд уже не будет перекрыт никакой другой станцией. Перспективы продления Филёвской линии на восток (в центр) туманны, так как в этом месте уже густо сплетены другие линии, о том, чтобы прокладывать тоннель под Кремём, тем более ещё и на мелком заложении, не может быть и речи, а трассировка на юго-восток для соединения с Калининской линией не является возможной из-за глубины заложения и расположения последней.

Старые перегоны, ведущие к красной и синей линии, сохранились и поныне, но используются исключительно в качестве служебных соединительных ветвей. На ССВ к Сокольнической линии сохранился только один путь – второй был разобран и засыпан в середине 1990-х годов при строительстве торгового центра на Манежной площади. ССВ к Арбатско-Покровской линии сохранилась в полном объёме, причём в прошлом нередко имели место случаи движения по нему поездов с пассажирами. Это было сквозное движение с синей линии на голубую, правда, только до станции «Киевская» – дальше не позволяла длина состава.

Камеры съездов и оборотных тупиков за станцией «Александровский сад» нет – для оборота поездов используется перекрёстный съезд перед станцией. Поэтому, прибывая на эту конечную, пассажиры могут и не выходить из вагона. Поскольку перегон до станции «Арбатская» очень короткий, всего 510 метров, смена машинистов с оборотными машинистами происходит на «Арбатской», из-за чего «Александровский сад» в шутку называют оборотными тупиками «Арбатской». Кстати, этот перегон до открытия «Международной» (также на Филёвской линии) был самым коротким на Московском метрополитене.

В настоящее время от первого пути поезда отправляются к станции «Международная», а от второго – к станции «Кунцевская». До открытия ответвления в направлении Москвы-Сити (сначала в 2005-м году до «Делового центра», нынешней «Выставочной», а с 2006-го года до «Международной») первый путь как правило был закрыт для пассажиров, над платформой даже было выключено освещение. На этом все уникальные особенности не исчерпываются – о них написано ниже.

Станция «Александровский сад» построена по индивидуальному проекту колонной станции с береговыми платформами. Это единственная четырёхпролётная станция московского метро.

Оформление здесь заметно скромнее, чем у других станций первой очереди. Так произошло по той причине, что станция в этом месте вообще не планировалась. Фактически, она стала переработанным и украшенным тоннельным сооружением.

Из-за того, что станция строилась при уже утверждённой трассировке путей, а также недостаточного запаса пространства между зданиями для стандартного проекта, платформа здесь не прямая, а криволинейная, с радиусом кривой 750 метров.

Хотя в существовавших на то время метрополитенах, таких как Парижский и Берлинский, изогнутые платформы были делом совершенно обычным, для Москвы подобные варианты из проектов исключались, так как это не соответствовало общей концепции торжественности и монументальности подземных дворцов.

Несмотря на это, впоследствии в Москве появились ещё пять станций с береговыми платформами, но причины их появления были совсем другими. Станция в 1935 году.

Станция «Александровский сад» в первые годы работы.

Перекрытие поддерживают три ряда колонн с восьмигранным сечением. В боковых рядах колонны облицованы белым уральским мрамором «Коелга».

Средний ряд колонн был намеренно оставлен без облицовки, чтобы сместить акцент восприятия от центра к платформам и стенам. Мелкой чёрной плиткой выложен низ колонны, остальная часть только оштукатурена и побелена, за исключением тех колонн, которые служат опорой для мостика. 

Потолок оформлен в виде крупных многоуровневых кессонов прямоугольной формы, вписанных таким образом, чтобы их углы совпадали с расположением капителей колонн.

В настоящее время освещение обеспечивают стандартные люминесцентные светильники, смонтированные на потолке вдоль осей боковых колонн. Станция в 2015 году, тогда на линии эксплуатировались составы типа «Русич».

Раньше для освещения станции служили оригинальные полушаровидные светильники из молочно-белого стекла, расположенные в центре кессонов потолка.

К сожалению, в 1960-е годы они были демонтированы. Станция в 1970-е годы.

Какое-то время в 1970-е годы станцию освещали люстры в виде кувшинки, но продержались они очень непродолжительное время.

Как мы можем видеть на старых снимках, изначально пешеходного мостика над путями не было.

После открытия полноценной пересадки между линиями (напомним, изначально тут было вилочное движение и между нынешним «Александровским садом», носившим тогда название «Улица Коминтерна» и «Библиотекой имени Ленина» пересадки не было), в 1940-е годы для связи между боковыми платформами и улучения пересадки на другую линию был сооружён пешеходный мостик с арочными перекрытиями. Существовавшие на тот момент коридоры были перегружены и не справлялись с пассажиропотоком.

Путевые стены облицованы жёлто-коричневым крымским мраморовидным известняком «биюк-янкой», но только в нижней их трети. Остальная часть просто побелена – здесь размещаются редкие вентиляционные решётки и навигационные указатели по линии.

Буква «М» в разных исполнениях часто украшала вентиляционные на станциях первой очереди.

Название на путевой стене. По следам на камне и отверстиям от крепления букв и сегодня всё ещё можно прочитать прежнее название станции - «Калининская», если хорошо приглядеться, можно увидеть следы и от «Улицы Коминтерна».

Старая навигация по линии.

Пол выложен красно-коричневым гранитом, области у краёв платформ – серым гранитом.

Как и на других станциях первой очереди, первоначально покрытие было асфальтовым. Позднее его заменили на керамическую плитку, а затем – на гранит. На фотографии – состав из вагонов типа «Д».

Для пересадки на другие линии или выхода в город пассажиры проходят по коридору из центральной части платформ.

В западной части станции с платформ ведут лестничные марши, предназначенные для соединения с ещё одним вестибюлем, который так не был построен, поэтому они ведут в служебные помещения. До начала 2000-х годов на станции сохранялись последние в московском метро стрелочные часы, которые впоследствии были сняты.

В восточном торце станции - лестницы ведущие в сторону пересадки на станции «Библиотека имени Ленина» и «Арбатская».

Один из переходов начинается из боковой стены 2 пути.

Изначально выход в город был встроен в западную часть нынешнего здания по адресу: улица Воздвиженка д. 4/7 с1 (сейчас он также ведёт через подземный переход в угловую часть дома). Предположительно, эти порталы - заделы под коридор, ведущий в непостроенный вестибюль, либо заделанные проходы к несуществующему выходу. 

Один из первых поездов на станции «Улица Коминтерна».

Фото сделанное с закрытой для пассажиров платформы (1 путь). Как видно, над ней выключено освещение. 1998 год.

Ещё одно уже историческое фото – поезд из вагонов типа «Е». Фото 2005 года.

Вид на станцию с мостика. 1978 год.

Фотография станции сделанная незадолго до открытия.

Состав из вагонов типа «Д» прибывает на станцию. 1978 г.

Станция в 1993 году. Фото: М. Эксанов, источник: https://pastvu.com/

До 2020 года «Александровский сад» была единственной в Московском метро подземной станцией с боковыми платформами.

Проход на мостик с первого пути.

Отсюда пассажиры расходятся по нужным станциям пересадочного узла. Фото 2010 года.

Пешеходный мостик над путями.

Коридор пересадочного узла облицован мелкой глазурованной плиткой белого цвета, его украшают полушаровидные светильники, расположенные на стенах.

---

2. Вестибюли и выходы в город

К январю 1935 года завершили вестибюль, имеющий в плане форму пятиконечной звезды. Он стал одним из первых символов Московского метрополитена. Также он является одним из немногих вестибюлей, на которых до сих пор сохранилась надпись «МЕТРО». Архитектор Леонид Теплицкий изначально планировал украсить вестибюль скульптурной группой «Метростроевец и красноармеец», но в итоге там установили только шпиль со звездой и красные флаги.

 

 

Наземный вестибюль станции «Арбатская площадь» решен в виде монументального по своим пропорциям и по трактовке деталей здания, имеющего в плане форму пятиугольника, перекрытого куполом. Тяжелый антаблемент, мощные колонны из шокшинского порфира, поддерживающие углы здания, массивный барабан, несущий венчающую всю композицию скульптурную группу, — все эти моменты придают зданию характер, несколько отличный от других наземных вестибюлей. Внутреннее, перекрытое куполом, пространство вестибюля освещается расположенным в вершине купола световым окном, дающим мягкий рассеянный свет, что создает хороший световой переход к искусственному освещению подземного вестибюля. Освещение последнего решено в свою очередь в виде остекленных кессонов, также дающих мягкую световую гамму. Таким образом, в этом проекте, автором которого является архитектор Л. С. Теплицкий (мастерская № 2 Моссовета), проблема света, как одного из факторов, определяющих и ведущих оформление подземных сооружений, получила одно из оптимальных решений. Внутри вестибюль облицован темнокрасным мрамором — шроша, который применен и для облицовки пилястров фасада. Лестница, выдвинутая в подземный вестибюль, выполнена белым мрамором, стены подземного вестибюля белым марблитом и бело-розовым мрамором коелга.

 

Входы и выходы,

 

пересадочные коридоры, проходы на станции неоднократно перестраивались, менялась и их трассировка и расположение. Уже сейчас порой сложно восстановить где и что было. Так, изначально прямой пересадки между «Александровским садом» или как она тогда называлась «Улица Коминтерна» и «Библиотекой имени Ленина» не было, перейти со станции на станцию можно было через несуществующий сегодня совмещённый назменый вестибюль. Она появилась в 1938 году, когда произошло разделение на две отдельных линии. У станции первоначально было два выхода. Первый, как мы видим на схеме ниже, выходил в западную часть дома на северном углу Моховой и Воздвиженки. Сегодня его не существует, однако, черев структуре пересадочного узла.
В 1970-х годах на его месте появился обычный подземный переход.

Оформление вестибюля получилось очень созвучным со зданием расположенной рядом библиотеки. Здание вестибюля было вписано в гранитные лестницы, ведущие ко входу в библиотеку. Фото интересно тем, что вместо лестниц, которые мы видим на других фото и которые сохранились до сегодняшнего дня, сбоку от вестибюля гранитный цоколь библиотеки. Источник: pastvu.com 

Тут мы уже видим что гранитный цоколь, просуществовавший совсем недолго, заменили на широкий лестничный сход.

Вид приблизительно с этой же точки сегодня.

 

---

3. Строительство станции и проекты

Р ешение о строительстве Арбатского радиуса приняли 7 августа 1933 года, а в самом конце декабря окончательно утвердили трассу и способ работ, которые развернулись в начале 1934 года. Станция была запроектирована под Арбатской площадью рядом с храмом Тихона, епископа Амафунтского, построенного в 1689 году. Арбатская площадь была одной из центральных и самых напряжённых площадей города – здесь в 1932 году открыли один из крупнейших столичных рынков, всегда многолюдный и требующий постоянного подъезда автотранспорта. Строительство велось на нескольких участках, что позволило в минимальной степени нарушить движение транспорта по Арбатской площади. После того, как было готово перекрытие станции на одном участке, туда переводилось движение, перекладывались трамвайные пути, работы продолжались уже на следующем. Во время строительства станции и перегонов впервые в мировой практике был применён траншейный (московский) способ работ. Арбатский рынок представлял собой огромное арочное деревянное сооружение со стеклянной крышей. Для того, чтобы обеспечить его нормальную работу, пришлось проходить подходные штольни в нескольких метрах от поверхности земли и уже из них сооружать колодцы под будущие стены станции. В самой церкви организовали бетонный завод. В качестве щебня использовали материал стен храма. Песок добывали тут же, извлекая из траншей. Подвозили только цемент. Готовый бетон подавали к отверстиям в полу церкви и рынка, пробитым над продольными штольнями, где шло сооружение стен станции. К апрелю 1934 года церковь (в зимнее время служившая ещё и тепляком для завода) была таким образом практически разобрана, древние стены храма послужили строительным материалом для сооружения станции. К 15 сентября 1934 года станция была вчерне закончена. К январю 1935 года завершили вестибюль, имеющий в плане форму пятиконечной звезды. Он стал одним из первых символов Московского метрополитена.

 

 

В начале сентября 1933 года мы были переброшены в самый центр города — на Арбатскую площадь. Нас было немного — 80 человек рабочих и инженеров. Сразу нам пришлось привыкать к новой обстановке. До тех пор мы работали на опытном участке Метростроя, на шахте № 29. Там нас тоже окружал город, улицы, но жизнь этих улиц была менее напряженной. На Арбатской площади мы попали в самую гущу большого, шумного города. Пересекались трамвайные пути. Мчались автомобили и автобусы. Множество улиц сходилось на площади, как ручьи вливаются в озеро. Только ритмическая смена красных, зеленых и желтых огней на светофорах вносила порядок в этот бурный водоворот. Нам предстояло работать в жизненном центре кипучего района. Арбатская площадь связывает центр города с улицами и заводами Фрунзенского района, с Киевским вокзалом. Через площадь пробегают зеленые бульвары и быстрые вагончики кольца «А». Здесь же шумит один из крупнейших столичных рынков, к нему стремится множество людей, покупателей и колхозников, подкатывают грузовики, груженные мясом, молоком, овощами. Да и сама улица Арбат живет очень шумно и весело. По обе ее стороны тянется вереница магазинов и кафе, а за пределами улицы разветвляется густая сеть знаменитых арбатских переулков. И так как всякий человек, идущий в эти переулки, не минует Арбатскую площадь, то в любое время дня ее пересекают людские потоки. А прилегающие к площади бульвары издавна стали излюбленным местом для гулянья нянек с детьми — возле памятника Гоголя с течением времени создалось нечто вроде передвижного детского сада. Вот здесь нам предстояло расположить свой строительный табор. Мы пришли на площадь, чтобы выстроить одну из тринадцати подземных станций и большой наземный вестибюль. При всем том мы обязались ничем не нарушать многообразные интересы людей, живущих возле площади или проезжающих через нее. Площадь должна жить деятельно и шумно, как жила до сих пор. Нельзя сказать, чтобы задача показалась нам легкой. Все равно, что строить дворец на груди у Гулливера. Да так тихонечко строить, чтобы Гулливер не почувствовал особого беспокойства и продолжал жить и двигаться, как всегда. Но мы уже имели некоторый опыт в строительстве московского метрополитена. На наших глазах замечательный коллектив большевиков-строителей разрешал задачи, казалось, непреодолимые. В конце концов никто из этих людей до сих пор метрополитена не строил. Перед каждым из них Метрострой открывал мир неизведанный и трудный. Каждый был своего рода Колумбом. В нашем случае аналогия с Колумбом становилась почти буквальной. Мы долго не могли найти своей «земли», т. е. участка на площади, где следует начать строительство станции. По первому варианту трассы станция начиналась от угла улицы Коминтерна и Арбатской площади, доходила до угла Арбата и захватывала небольшую часть этой улицы, плотно прилегая с одной стороны к домам № 1, 3 и 5, а с другой — к ресторану «Прага». Дальше тоннель уходил под улицей Арбат в сторону Смоленской площади. Приспосабливаясь к этой трассе, мы избрали отправной точкой для развития работ конец Никитского бульвара (шахта № 36) и бывшую церковь Тихона на Арбатской площади (шахта № 37). Такое расположение станции диктовалось прохождением трассы под самым Арбатом. Однако в скором времени этот вариант трассы был отброшен. Постройка тоннеля под Арбатом прежде всего заставила бы строителей нарушить установленный Московским комитетом срок — один год. Кроме того была бы сильно потревожена нормальная жизнь улицы и прилегающих к ней зданий. Строители пришли бы в соприкосновение с очень сложным подземным хозяйством Арбата (водопровод, канализация, телефон и т. д.). Лазарь Моисеевич Каганович лично осмотрел трассу. Как и всегда, его непосредственное участие в споре дало возможность строителям найти простой и ясный выход из положения. — Пассажиру метро совершенно безразлично, какая улица находится над его головой, — говорил Лазарь Моисеевич, — лишь бы поезд довез его до нужной станции. Поэтому тоннель надо отодвинуть от такой оживленной улицы, как Арбат. Трасса была передвинута вправо от Арбата, в сторону Годеиновского и Серебряного переулков и Собачьей площадки. Дома здесь стояли не такие крупные и значительные, сеть подземных сооружений поредела, движение в тихих переулках не сулило строителям никаких тревог. Начался спор о способе работ. Были сторонники открытого способа, против них выступали защитники закрытого. Часть инженеров ратовала за мелкое заложение тоннеля. Их противники отстаивали глубокое заложение. Лазарь Моисеевич посоветовал отказаться от догмы и, если открытый и закрытый способы в условиях Арбата грозят серьезными неудобствами, отказаться от обоих способов и найти какой-то третий, комбинированный. Так строители пришли к траншейному способу выемки грунта и кладки стен. Пока шли эти споры, мы построили все поверхностные сооружения шахт № 36 и 37. Так как мы знали о новом варианте трассы, то шахту № 37 расположили на Арбатском сквере, против трамвайной станции. В конце декабря 1933 года Московский комитет окончательно утвердил трассу и способ работ по арбатскому радиусу. Строители получили фронт работ. Бурная деятельность развернулась у нас в начале января 1934 года. Теперь мы твердо знали, где должна строиться станция. Начинаясь под молочным рядом Арбатского рынка, она пересекала сквер, проходила под домом № 1/3 на площади и выходила на Арбат. В отличие от многих других станций геология нашего участка оказалась чрезвычайно благоприятной для строительства. Мы, как говорится, только «замочили пятки» в воде, в то время как наши товарищи по строительству прочих станций захлебывались в плывунах и подземных водоносных грунтах. Так называемый культурный слой на нашем участке достигал толщины 3-5 метров. Ниже, на глубину в 10,5-13 метров, залегали влажные мелкозернистые пески. И только на этом уровне появлялась вода. А «подошва» нашей станции уходила от мостовой на 11-14 метров. Действительно только пятки замочили. Приступая к работе, мы, строители, должны были прежде всего хорошенько узнать друг друга. Повторяю, что сначала нас было очень немного — 80 «ветеранов» с шахты № 29. Конечно смешно с такой горсточкой начинать сложное сооружение. Помощь подоспела вовремя. 15 тысяч добровольцев с московских фабрик и заводов предложили свой труд Метрострою. Часть этих людей попала к нам. Мы встретили их с чувством удовлетворения. Мне лично пришлось заняться распределением новых людей по участкам. Я был удивлен настойчивостью и упорством рабочих, комсомольцев, девушек, требовавших зачислить их в основные категории тоннельных рабочих. Московские пролетарии хотели взять на себя самую трудную, самую почетную часть работы. Все рвались под землю. — Требую назначить меня проходчиком! — говорил один. — А нет — так бетонщиком! — подхватывал другой. За январь и февраль наш коллектив вырос количественно в десять раз. Столица всерьез взялась за метро. К нам приходили резинщики с завода «Каучук», наборщики из типографии, пекари с хлебозаводов, металлисты, делопроизводители, продавцы. Все они никогда не были под землей. Их нужно было научить тоннельному делу. Так как мы расположились в центре многолюдной площади, от всех нас требовались величайшая дисциплинированность и собранность в работе. Нам помогли люди, присланные Московским комитетом и райкомом в наши партийные и профсоюзные организации. Мы развели людей по фронту. Мы укомплектовали их в бригады, распылив среди этих бригад старое ядро проходчиков с шахты № 29. Эти «старики» стали нашей основной опорой, через них мы насыщали всю массу новичков знанием приемов и законов работы в траншеях и под землей. Среди «стариков» были не только настоящие старики, кадровые шахтеры Кузбасса и Донбасса, но вихрастые юнцы, комсомольцы, обучившиеся проходке на опытном участке метро. Они сделали свое дело. У них учились бывшие пекари, типографы, слесари и делопроизводители. Наши партийные, профсоюзные и комсомольские работники разбились по бригадам, чтобы единым руководством и воспитанием охватить все уголки и звенья большого сооружения. В то время как наши инженеры и техники занимались организацией сил в бригадах, я сколачивал группу командиров-строителей. Все они были молодые советские специалисты, приехавшие в Москву учиться новому, заманчиво интересному делу — метростроению. Нельзя сказать, чтобы все поголовно новички-рабочие стали хорошими горняками. Наше дело — трудное. Многие «отсеялись», попросту — сбежали. Но в основной массе добровольцев мы до самого конца строительства чувствовали очень здоровое и бодрое настроение, большой интерес к новой, невиданной работе. А работа наша была действительно занимательная. Для постройки станции «Арбатская» был избран траншейный способ. Что это значит? Это значит, что сооружение мы начинали со стен. В тех местах, где пройдут будущие стены станции, мы рыли траншеи — выемки в земле, закрепленные вдоль досками, а поперек — распорками. Такое крепление удерживало грунт от обвала. Глубина траншей доходила до 14 метров. Для того чтобы обеспечить абсолютное спокойствие окружающей поверхности и стоящих на ней сооружений, мы строили стены не сразу, а отдельными частями. Мы называем их колодцами. После бетонировки стен в колодцах мы принимались за промежутки между колодцами. Наконец все колодцы смыкались и создавали собой стены нашей станции. Но кроме стен у нее пока не было ничего — ни «пола», т. е. основания, ни «потолка», т. е. перекрытия. Голые стены, а между ними — сплошной грунт, толщи земли. А сверху — часть города, площадь. Кусочек рынка, кусочек бульвара, кусочек улицы Арбат. И вот мы прибавляли к стенам «потолок» — перекрытие. Как это делалось? Когда стены были готовы, мы снимали верхний грунт в том месте, где должен быть «потолок» станции. Мы снимали грунт до того уровня, где начиналась верхняя часть стен. И прямо на землю укладывали деревянную опалубку железобетонного перекрытия, или «потолка». Под опалубкой мы устраивали особый настил для равномерного распределения давления на грунт. Установив железную арматуру, мы заливали вскрытую толщу земли бетоном. Общий вид станции «Арбатская площадь» В течение 7-12 дней бетон отвердевал. Теперь мы имели не только стены для будущей станции, но и железобетонное перекрытие. Только лежало оно прямо на грунте. Под ним в том месте, где через год засиял свет, отражаясь в мраморных колоннах, и двинулись поезда, теперь лежали нетронутые пласты мелкозернистых, а затем водоносных, глинистых песков. Читатель вероятно не забыл, что вся эта работа происходила на Арбатской площади. Наша станция пересекала площадь, направляясь от рынка к противоположной стороне, к дому № 1/3. Как же мы могли снять грунт в месте устройства перекрытия станции, не перегораживая своими работами все проезды, не останавливая движения трамваев и автомобилей? В этом и заключалась основная трудность нашей операции. Строя перекрытие, мы передвигали над собой трамвайные маршруты. Сначала мы вскрыли и забетонировали участок, где находился Арбатский сквер. Туда перенесли трамвайные рельсы, а сами перешли на их место и там в свою очередь сняли грунт и соорудили отрезки перекрытия, сомкнув их с первым, центральным. Перекрытие лежало теперь на всем участке между бетонными стенами. Следует помянуть добрым словом работу трамвайщиков. Передвижку трамвайных рельсов и всего движения они проделали за одну ночь. Утром пассажиры уже ехали по новой «трассе». Когда боковые части перекрытия были готовы и бетон отвердел, мы вернули трамвайные рельсы на их старое место. Москвичи вероятно помнят это странное блуждание трамвайных путей на Арбатской площади. Теперь мы можем им сказать, что как раз в то время шло сооружение «потолка» подземной станции. Теперь оставалось вынуть «ядро» станции, т. е. толщу земли, заполняющую ее будущий зал между стенами и перекрытием. Выемка земляного ядра производилась до низа станции, до ее «подошвы», или, как говорят инженеры, — лотка. Лоток бетонировался. Бетонировалась платформа с переходными мостиками, и с этой минуты тоннель считался вчерне готовым. Он имел и стены, и перекрытие, и лоток. Человека, не знакомого с техникой, вероятно удивит, что «потолок» станции сооружен раньше, чем ее «пол». Немало таких парадоксов ставило в первое время в тупик наших молодых строителей. Сооружая стены, мы не всегда могли рыть траншеи прямо с поверхности. В иных местах нам мешали проезды автотранспорта и трамваи. В этих случаях мы делали траншеи закрытыми, т. е. проходили штольню в 1-2 метрах от поверхности земли. Из этой штольни мы проходили затем и колодцы, представляющие собой отрезки бетонной стены станции. Словом, при сооружении стен мы порой спасались от трамваев, зато при постройке перекрытия трамваи, как рассказано выше, принуждены были спасаться от нас. Однако, начертав схему сооружения станции, вернемся к самому началу работ. Мы увидим, как разнообразно построена жизнь отдельных участков нашего сооружения. Это разнообразие вызвано пестротой наземного устройства площади. Применяясь к поверхности, мы создали у себя три отдельных участка работ. У каждого участка был свой начальник, свой штат рабочих и специалистов. Первый участок охватывал 18 метров подходных тоннелей и 44 метра станции и располагался под Арбатским рынком и бывшей церковью Тихона, предназначенной к сносу. Рыть здесь траншеи прямо с поверхности земли мы не могли, так как на рынке не прекращалась торговля, а в бывшей церкви был устроен бетонный завод для того же первого участка. Поэтому по плану, разработанному начальником участка Ю. С. Лысенковым, строители подобрались к траншеям двумя подземными ходами — штольнями, пробитыми со стороны Арбатской площади. Штольни проходили на 1-2 метра ниже пола церкви и рынка. Дойдя до места сооружения стен, поперечные штольни переходили в продольные, вытянутые вдоль будущей стены. По этим продольным штольням строители транспортировали вынутый грунт к подъемникам, подававшим его на поверхность. Чрезвычайно интересна организация бетонных работ на этом участке. Бетонный завод мы устроили в помещении бывшей церкви Тихона. Но мы не сказали, что самые стены церкви использовали как материал для производства бетона. Мы постепенно срезали верхушку церкви и направляли в стоявшую внизу камнедробилку. Таким образом верхняя часть церкви была своеобразной каменоломней, а нижняя — тепляком для бетонного завода. Но кроме измельченного камня нам нужен был еще и песок. За песком мы тоже недалеко ходили. Песок мы брали из тех самых колодцев, которые делались в земле и представляли собой отрезки будущей стены станции. Для производства бетона приходилось ввозить со стороны только цемент, остальные материалы, так называемые инертные, были у нас под рукой. Готовый бетон строители на тачках развозили к отверстиям в полу церкви и рынка, пробитым над продольными штольнями, где шло сооружение стен. «Каменоломни» нам хватило только до половины апреля. К этому времени церковь была разобрана окончательно. Пришла весна с ее теплом, крыша над бетонным заводом нам уже не нужна была, а кроме того площадь, занятую церковью, следовало освободить для сооружения перекрытия станции. Мы распрощались с церковью, она перестала существовать, частично превращенная в бетон. Камнедробилка и бетономешалка передвинулись к тем участкам, где шло сооружение перекрытия. Так была организована жизнь на первом участке. Второй участок занимался рытьем траншей в средней части будущей стены. Он тянулся на 65 метров и располагался под внутренним и внешним проездами Гоголевского бульвара. На этом пути он пересекал трамвайные маршруты и доходил до дома № 1/3 по Арбатской площади. Здесь, на втором участке, мы сделали траншеи закрытыми, чтобы не нарушать движения на проездах Гоголевского бульвара. Улицу мы не вскрывали. Бетономешалки спустили в траншеи, перекрыли досками и засыпали землей. На поверхность выходил только приемный ковш для засыпки инертных. Обогревались инертные на поверхности, на бетонном заводе. Самые интересные и характерные для строительства «Арбатской» станции работы сосредоточились на третьем участке. Здесь сооружался «конец» станции. Весь третий участок целиком располагался под домом № 1/3 по Арбатской площади. Работа в основном сконцентрировалась в подвале этого дома. Для выдачи грунта и подвозки материалов был использован тесный дворик. Нам нужно было поддержать дом на время работы под ним. Это дело требовало абсолютной точности, спокойствия и последовательности. Спустившись под дом, вы увидели бы здесь бригадира проходчиков Савина. Этот донбассовец боролся за красное знамя для бригады. Целые дни напролет сверлил он землю, приучая молодежь правильно крепить выработку под домом, где живут люди, пожалуй, не подозревавшие серьезности положения. Комсомольцы и комсомолки были достойными учениками Савина. Как мы поддерживали дом № 1/3? Его стены мы отдельными участками перекрепляли на бетонные столбы. Между столбами мы укрепляли стены металлическими балками. Своеобразие «Арбатской» станции состоит между прочим в том, что на этом участке строительства перекрытие ее сделано из клепаных металлических балок высотой в 1,6 метра и длиной в 7 метров. Зачем нам понадобилось металлическое перекрытие? Не забудем, что под домом сооружался «потолок» будущей станции. Дом стоял на этом «потолке». Металлические конструкции позволяли нам передать нагрузку от дома на перекрытие сразу. Сооружай мы железобетонное перекрытие, пришлось бы ждать 12-14 дней, пока бетон отвердеет. При быстрых темпах всего строительства мы не могли позволить себе такой роскоши. Мы спешили. Приближались сроки первого рейса на московской подземке. Несмотря на очень незначительный срок для продумывания способа работ наш коллектив стал неплохо набирать темпы. В январе 1934 года мы вынули всего 800 кубометров грунта и уложили 15 кубометров бетона. А в августе было вынуто уже 11 700 кубометров земли, и за месяц уложено 2 500 кубометров бетона. Кривая выполнения плана стремительно нарастала. Люди научились работать. Они были воодушевлены. Их труд можно назвать только творчеством. Они добивались успехов, немыслимых при других обстоятельствах. Уже с марта 1934 года шахта стала перевыполнять заданные планы. А труд был нелегкий. На ходу решались задачи поистине головоломные. Вот одна из них. На протяжении 27 метров «Арбатская» станция залегает под рынком. Его деревянные арки, на которых покоится стеклянная крыша, лежат на фундаментах, а станция залегает всего на 3-4 метра глубже этих фундаментов. Нужно было пройти под арками, не допустив их осадки. Дважды специальная комиссия инженеров и техников требовала закрыть рынок на время наших работ. Комиссия боялась, что может случиться авария крыши, посыплется вниз стекло, вспыхнет паника среди посетителей рынка. Комиссия соглашалась не закрывать рынок в случае, если будет сооружена вторая крыша над рынком из проволочных сеток, предохраняющих от падения стекол. Молодой инженерно-технический коллектив нашей шахты, прекрасно понимая политическое и хозяйственное значение большого колхозного рынка в центре города, категорически возражал против его закрытия. Рабочие первого участка горячо поддержали своих молодых командиров. Старый шахтер Сотрутдинов, приехавший на метро из Кузбасса, заявил: — От имени своей бригады даю обязательство укрепить конструкции рынка быстро и надежно. Ручаемся, что пройдем под рынком, не причинив ему вреда. Люди сдержали свое слово. Работа была проделана блестяще. Рынок функционировал бесперебойно. Пока мы сооружали под ним подземную стену, наверху шла бойкая торговля, дребезжали и звякали весы, расплачивались сговорившиеся продавцы и покупатели — если б знали они, что творится у них под ногами! В это время на другой стороне площади продолжались работы под домом № 1/3. Из-под ветхого зданьица наполеоновских времен нужно было вынуть 15 тысяч кубометров грунта, уложить 5 тысяч кубометров бетона и 300 тонн металлических конструкций. Развернуться негде. Ворочаться в подвалах тесно, транспортировка затруднена, больших траншей рыть нельзя — дом осядет. Товарищи Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин с балкона Моссовета приветствуют демонстрантов Здесь прекрасно себя показали проходчики краснознаменной комсомольской бригады Федор Пеньков и Н. Кузьмин, бетонщик Е. Кузьмин с бригадой и их товарищи. Дьявольски трудно было укладывать металлические балки перекрытия. Они близко подходили к полу первого этажа, работать поэтому приноровились лежа, перемещаться — ползком. Дом сохранили. Он благополучно утвердился на «потолке» нашей станции. Мы его подчистили, отремонтировали штукатурку — прямо не узнать старика времен наполеоновского нашествия. Большую роль сыграл здесь прекрасно сколоченный коллектив во главе с начальником участка Самодуровым. Много таких головоломок решено нами за время строительства. Правда, обстоятельства не всегда нас баловали. Порой случались у нас неудачи. В середине июля после сильного ливня, длившегося час и десять минут, на внутреннем проезде Гоголевского бульвара потоком воды был снесен деревянный лоток, переброшенный через котлован, где укладывалось перекрытие станции. Нам угрожало наводнение. Рабочие и инженеры бросились спасать готовые части станции и котлован. Прохожие были удивлены, видя наших рабочих и работниц, бегущих под проливным дождем с мешками в руках. При помощи мешков с землей была сооружена плотина, перехватившая лоток и направившая его по проходившим рядом трамвайным путям. Напор воды был так велик, что глубина потока в этом месте достигала 50 сантиметров — хоть на лодке катайся. Однако это только цветочки, ягодки были впереди. Через внутренний проезд проходила также подземная река Чарторый. Мы заключили ее в металлическую трубу, раньше она текла в трубе кирпичной. Хлынувший в городские водостоки ливень создал подпор воды в реке Чарторый. На стыке кирпичной и железной труб произошел прорыв. Вода рванулась в котлован. Тут пришла для нас пора лихорадить. Рядом под домом были выкопаны колодцы. А дом всем своим фасадом на протяжении 20 метров стоял на временном креплении. Вода угрожала подмыть крепление, выбить из-под дома его «костыли» и причинить серьезную аварию. Я немедленно перебросил сюда большую часть рабочих. Началось наше единоборство с потоком. Погрузившись в воду по самую грудь, наши люди — Галкин, Андронов, Пеньков — вместе с начальником участка Самодуровым сооружали из бочек и мешков перемычку. Через десять-пятнадцать минут перемычка была готова. Мы перехватили поток. Дом уцелел. Гораздо больше, чем наводнений, мы боялись брака. Постановление Московского комитета о качестве работ на метро усугубило наши заботы о создании сухого прочного тоннеля. Тут не могли помочь «аварийные» методы. Бороться за хороший тоннель нужно было повышением сознательности и квалификации наших рабочих. Коллектив это понял. В каждой смене можно было наблюдать, как строители вместе со сменным инженером обсуждают способы улучшения бетонных работ и изоляции. О том же неустанно долбила многотиражка «Станцию в срок». Появились общественные инспекторы по качеству. Это были суровые, подозрительные и неуступчивые люди. Бетонщики Гаврилов, Гринбаум, Кокорев и другие посещали «чужие» смены и строго проверяли дозировку бетона, укладку изоляции, шуровку бетона. Не щадили ни товарищей, ни провинившийся техперсонал. В свою очередь инженерно-технические работники усилили контроль при помощи шахтных лабораторий по бетону и изоляции. Изоляционные материалы и цемент без паспортов на складе не «прописывались». Так мы строили доброкачественный тоннель. Так мы закаляли людей. Суровая, трудная школа, она принесла им величайшую пользу. Каждого из рабочих можно перебросить на любой вид работ по метростроению, и он окажется на месте, не растеряется, не подведет. Комсомолец второго участка Гаврилов прекрасно работает проходчиком, потом становится бетонщиком, добивается 250-процентной выработки, а затем вы встречаете его в бригаде штукатуров или полировщиков мрамора. Так люди передвигались по квалификациям, отражая этим развитие и углубление наших работ, приближение их к финалу. Проходчик первого участка Галкин стал специалистом по креплению домов, а затем — бетонщиком. В свою очередь бетонщик Кокорев превратился в прекрасного изолировщика. Люди росли. Воспитание их сейчас вызывает во мне чувство высокого удовлетворения. К 15 сентября 1934 года станция была вчерне закончена. Под землю в центре города была врыта железобетонная коробка — скелет будущей станции. Затем мы приступили к отделке. В основном отделкой занимался наш прежний коллектив. Непосредственно руководил отделочными работами начальник участка инженер Барский. Мы сами хотели украсить дело рук своих. Лишь в небольшом числе были вкраплены к нам новые квалификации — мраморщики, плотники, штукатуры и др. Попрежнему мы не имели права медлить. Несмотря на то что теперь нам пришлось заниматься отделочными и декоративными работами, мы не хотели превращаться в медлительных и задумчивых «художников». Декоративную часть сооружения мы тоже меряли на метры, как бетон или землю, только — на квадратные метры. С 1 октября по 1 февраля мы уложили 18 тысяч квадратных метров разного вида облицовки — штукатурки, плитки, мрамора и т. д. В течение января мы облицовали все пять лучей нашего большого и эффектного наземного вестибюля. Он был оформлен по проекту архитектора А. С. Теплицкого, из группы профессора Щусева. Наша станция находится близ улицы Фрунзе, где расположен Наркомат обороны Советского союза. Это обстоятельство отображено во внешности вестибюля. Ему придана форма пятиконечной звезды. В будущем, когда осуществится перепланировка Арбатской площади, пять лучей нашего вестибюля будут сиять в геометрическом центре площади. Ближайшее участие в оформлении станции и вестибюля принял Лазарь Моисеевич Каганович. Мы учились у нашего вождя ясности, точности мысли и внимательному, любовному отношению к интересам будущего пассажира метро — пролетария города Москвы. Тов. Каганович рассматривал множество вариантов вестибюля, представленных архитектором. По каждому из них он дал исчерпывающие указания. По его совету архитектор повысил колонны, изменил весь верх вестибюля, заменил простые двери американскими и т. д. Мы поняли великое значение так называемых «мелочей». Обсуждая конструкцию дверей, Лазарь Моисеевич объяснил, почему в общественных сооружениях с большими потоками людей неудобно иметь двери, открывающиеся в одну сторону, и логически привел нас к мысли подвесить двери на американских петлях. Когда проектировалась круглая лестница в наземном вестибюле, тов. Каганович решил проверить, удобна ли она для пассажиров, и предложил изготовить деревянную лестницу в натуральную величину. Мы изготовили. Он лично проверил ее удобство, спускался и поднимался по ней, заставлял окружающих делать то же самое и только после этого разрешил перейти к сооружению настоящей каменной лестницы. И вот наше сооружение готово и под землей и на земле. Работа над ним во многом нас изменила. За год мы получили опыт, который проявит себя и через несколько лет. Так трудно покинуть место, с которым связано много хороших переживаний. Я видел, как нехотя покидали наши строители станцию, сотворенную их руками, их творческим волнением. Я сам с трудом покидаю свою последнюю строительную площадку. Ничего не поделаешь — работа окончена. Поезд подходит к перрону под землей. Надо уходить, строитель! Надо уходить на вторую трассу московского метро. Вот что нас утешает.

За арбатский радиус взялись поздно. На кировском и сокольническом радиусах уже почти полностью были завершены все подготовительные работы, уже рыли тоннели — а на Арбате ни одной вышки: все тот же дометростроевский пейзаж. Увлеклись прямой линией: Сокольники — Крымская площадь. Она так четко и удобно укладывалась в сознании. Не хотелось думать об ответвлении. И еще каком ответвлении! Сколько там сложностей! Сколько трудностей! Вскрыть улицу в таком густо населенном районе не позволяют. Итти под землей — как бы не завалить многоэтажные дома, ибо стоят они в буквальном смысле слова на песке. А тут еще огромное подземное хозяйство. Разворотишь, не оберешься бед. Подошел июль 1933 года. Упоминать об арбатском радиусе все еще считается в управлении Метростроя дурным тоном. Кто его знает — может пройдет стороной, может отнесут его ко второй очереди! Но нет — не прошло стороной. В июле Лазарь Моисеевич в сопровождении товарищей Хрущева, Булганина и Филатова посетил кировский радиус, детально знакомился с состоянием работ. — А как же у вас с арбатским радиусом? Ведь упустите время — потом не нагоните, — обратился тов. Каганович к «управленцам». — Скоро приступим, Лазарь Моисеевич, вот только здесь поглубже зароемся в землю… — Ну нет, дорогие товарищи, потрудитесь немедленно начать подготовительные работы на Арбате с тем, чтобы арбатский радиус закончить одновременно с другими радиусами. И так уже сколько времени упущено! Взялись наконец за арбатский радиус. Итти по Арбату уже давно постановили так называемым парижским, закрытым способом. Перекрытие тоннеля должно быть примерно на глубине 2-3 метров от поверхности улицы. Проходить на такой малой глубине было конечно чрезвычайно опасно. Можно было завалить дома, трамвайный путь, повредить канализацию, водопровод, газовую и телефонную сеть. Прежде чем зарыться в землю, придется заняться укреплением домов и перекладкой всего подземного хозяйства на другие улицы или же уложить его в специальную железобетонную трубу — коллектор, как это делается теперь в крупных европейских городах. Короче — нарушить жизнь всего района на долгое время, создать для населения тот самый «ад кромешный», который повлек бы за собой по выражению Л. М. Кагановича применение способа работ. Энтузиастом парижского способа был покойный профессор Семен Николаевич Розанов. Он в течение нескольких лет работал в постройке парижского метрополитена, был большим знатоком этого метода и давил на нас всей силой своего авторитета. Никто из нас, как известно, метрополитена еще не строил и потому аргументов из собственного технического опыта привести не мог. — И вовсе не завалим мы домов и трамвай не завалим. Когда я работал в Париже… — Но ведь в Париже, Семен Николаевич, вы шли мергелями, плотной глиной, а на Арбате на такой глубине — песок. — Ну и что ж, что песок! В конце концов это дело опыта, уменья. Дайте мне руководство работами — и я докажу вам, что пройду без аварий и катастроф! — Это с неопытными-то рабочими? Ведь мало, что вы шли в Париже в более плотных грунтах, — вы шли с квалифицированными рабочими, имеющими несколько десятков лет практики метростроения… Для меня и до сего времени является психологической загадкой то непонятное упорство, с каким покойный Розанов отстаивал проходку Арбата парижским способом — идею, очевидно несостоятельную. Разгадку здесь надо вероятно искать в том, что Розанов среди всех нас был единственным инженером, имевшим опыт метростроения — и притом опыт заграничный; это давало ему чрезмерную и некритическую уверенность в своих силах, уверенность, которой с нашей стороны — горняков и строителей — не могло быть противопоставлено ни одного практического довода. Мы аргументировали исключительно от технического здравого смысла. И все же, хотя и лишенные опыта метростроения, мы на своей позиции стояли твердо. Но пока что парижский способ не был отменен. Приходилось вести по радиусу подготовительные работы в расчете на этот именно способ: на закрытый способ неглубокого заложения. К работе мы приступили в конце августа 1933 года. Нам надо было в чрезвычайно краткий срок построить 21 шахту, чтобы оставить себе максимальное количество времени для постройки тоннеля. Такое большое количество шахт на сравнительно небольшой трассе (около 2,5 километра) требовалось для того, чтобы развернуть одновременно большой фронт работ. Для еще большего сокращения сроков мы пошли на стандартизацию всего поверхностного хозяйства. Все шахты наши со всем их оборудованием были похожи одна на другую, как пресловутые «две капли воды». Уже через два с половиной месяца после начала работ, к 7 ноября 1933 года, 21 шахта были полностью готовы. Добились мы такого результата вопреки всяческим препятствиям, которых у нас было значительно больше, чем на других радиусах метро. Мы все еще были пасынками — нас обижало транспортное управление, нас обижали снабженцы. — Зачем мы будем распылять силы и средства, когда Арбат все равно к сроку построен не будет? — рассуждали наши недоброжелатели. Огромную помощь оказали нам секретарь парткома Метростроя тов. Матусов и заместитель начальника Метростроя тов. Абакумов. Они совершенно правильно считали вопрос построения арбатского радиуса вопросом политическим: среди метростроевцев твердо укоренилось убеждение, что в оставшийся срок Арбат построить нельзя, тем более парижским способом, который требует огромных предварительных работ по укреплению домов и перекладке всего подземного хозяйства. — Надо повернуть мозги метростроевцев в сторону Арбата, — сформулировал тов. Матусов. И мозги были повернуты. Итак арбатские шахты готовы, можно как будто приступать к рытью тоннеля. Парижским способом — так парижским, что тут поделаешь! Но сомнения были не только у одних арбатцев. Сомнения были и в управлении Метростроя. Опять началась дискуссия. Правда, речь шла не о способе работ, а о том, надо ли заключать подземное хозяйство в коллектор или надо его переложить на другие улицы. Каких тут только ни предлагали проектов! Спорили еще о способе укрепления домов. — Я предлагаю, — говорил один товарищ, — уплотнить, окаменить верхний слой песка до глубины 2-3 метров путем нагнетания силикатов: жидкого стекла, хлористого кальция. — А не лучше ли заморозить этот слой и итти в замороженном грунте? — Дорогие товарищи, учитываете ли, что для этого потребуется пробурить около 50 тысяч скважин? Представляете, как это нарушит нормальную жизнь района? И при всем том ваши способы еще не дают твердой уверенности, что не нарушится целость зданий и подземного хозяйства. А к тому же сроки! Время шло. Коллектив арбатского радиуса, насчитывавший уже 2 тысячи рабочих и свыше 250 инженеров и техников, изнывал от тоски по работе. Понастроили мы 21 шахту — а дальше что? Сидеть сложа руки и ждать окончания дискуссии? Радиус иронически окрестили «курортом» и еще «биржей труда»: от нас то и дело брали на кировский радиус рабочую силу. Нашему энтузиазму, столь ярко проявившемуся в постройке шахт, грозила ржавчина. Вопрос об изменении самого способа работ еще не ставился, мы продолжали топтаться вокруг да около всего того же парижского способа. Начальник строительства П. П. Ротерт издал приказ о подготовке к укреплению домов и перекладке подземного хозяйства. Все мы, инженеры арбатского радиуса, весьма мрачно смотрели на перспективы своего радиуса. Человек живой и горячий, Семен Николаевич Розанов всячески успокаивал нас: — Да уверяю вас, все пройдет благополучно, ваш пессимизм объясняется тем, что дело для вас новое, небывалое. Привыкли вы строить в степи, а тут надо в узком коридоре, между шестиэтажными.домами. Когда я работал в Париже… Хотя мы и очень высоко ценили личные и инженерские качества покойного Семена Николаевича, но его «парижская» бодрость нас не заражала. Мы отлично учитывали, что подготовительная работа с перекладкой подземного хозяйства и укреплением домов возьмет у нас никак не менее пяти-шести месяцев, а сдавать готовый тоннель надо через двенадцать месяцев. Тут никак не управишься. Кроме того мы твердо уверены были, что нам не удастся при этом методе работы выполнить директиву партии и правительства — сохранить уличное движение. Для того чтобы переложить канализационные трубы длиной свыше 10 километров, надо было разрыть землю на протяжении тех же 10 километров. К этому прибавьте еще несколько километров газовых и водопроводных труб и несколько десятков километров многожильного телефонного кабеля… Парижский способ явно завел нас в тупик.

Речь шла о том, какой избрать вариант трассы: итти ли левой стороной Воздвиженки и правой стороной Арбата; правой стороной Воздвиженки и левой стороной Арбата; правой стороной Арбата и правой стороной Воздвиженки; левой стороной Арбата и левой стороной Воздвиженки.

После обхода трассы мы вернулись обратно в ЦК. Там уже окончательно был обсужден вопрос о сроках, о трассе, о способе проходки. Наш лево-правый вариант получил утверждение.

— А каким методом вы думаете строить? — спросил меня Лазарь Моисеевич.

Я сказал, что траншейным способом. За границей этот способ применяется очень редко, так как там работы ведутся обычно на улицах. Для условий арбатского радиуса этот способ наиболее приемлем, тем более что итти придется под большим количеством домов. Правда, при этом способе механизация возможна лишь в ограниченных размерах.

Надо сказать, что вопрос этот был мною тщательно продуман еще ранее, и в своей позиции я был уверен твердо. На вопросы Лазаря Моисеевича я отвечал с совершенной четкостью и способ этот защищал с большой страстностью.

 

В чем состоит траншейный способ работ?

Там, где должны быть стены будущего тоннеля, роется вдоль линии стен траншея шириной в 2 метра и глубиной — для арбатского радиуса — в 12-15 метров. Длина траншеи находится в зависимости от того, где именно проходит траншея. На свободных участках, вдалеке от домов и подземного хозяйства — метров двенадцать. В более сложных условиях — 6 метров. Недалеко от домов — 3 метра. Рядом с домами — до полутора метров и менее.

После того как траншея вырыта, ее заполняют бетоном: это и есть часть будущей стены тоннеля.

Почему же не вырыть сразу сплошную траншею, во всю длину трассы — ведь это значительно ускорило бы процесс работы?

Представьте себе, что вы вблизи линии домов, скажем, в нескольких метрах от них, выроете сразу траншею хотя бы во всю длину данного дома. Фундамент неизбежно поползет, ибо поддерживающий его плотный грунт лишился опоры. Если же вы выроете небольшую траншею, она естественно на устойчивости дома никак не отразится. Но мало сохранить дома — надо еще выполнить работу в назначенные сроки. Поэтому такие вот маленькие траншеи одновременно роют по всей длине трассы, но не сплошной линией, а с известными промежутками. Когда эти траншеи уже заполнены бетоном, их соединяют друг с другом такими же траншеями, которые в свою очередь также заполняют бетоном.

Дом союзов в дни пуска метрополитена

Вот эта сплошная, теперь уже во всю длину трассы траншея, заполненная бетоном, и есть одна из двух бетонных стен будущего тоннеля. Такая же стена параллельно первой строится одновременно и по другую сторону трассы.

Итак стены будущего тоннеля выведены.

Теперь можно класть перекрытие или потолок будущего тоннеля. Для этого вынимают грунт между траншеями уже готовых стен, примерно до глубины 3-5 метров, в зависимости от того, на какой глубине должно находиться под поверхностью земли перекрытие тоннеля. Когда грунт между обеими стенами вынут, на них кладется железобетонное перекрытие.

Тоннель собственно уже готов: готовы стены и потолок, но самое тело тоннеля еще заполнено грунтом. Выемка этого грунта или ядра тоннеля — дело уже совсем легкое и безопасное, оно ведется при готовых стенах и готовом перекрытии. В перекрытии через каждые 10-15 метров оставляются небольшие отверстия — люки, через которые потом и выдается грунт.

Сроки у нас, арбатцев, были крайне сжатые. Шутка ли, в течение десяти месяцев пройти тоннель длиной в 2,5 километра да еще под домами, рядом со сложным подземным хозяйством!

 

 

Четвертого января 1934 года с техническим проектом в руках шахты № 44-46 начали рыть на Спасопесковской площадке первую траншею.

Дело было жестокой зимой, земля промерзла, приходилось разжигать костры, чтобы оттаять грунт. Руки, изголодавшиеся по работе, ходили споро и весело. Начали эту работу комсомольцы. Застучали о мерзлую землю лопаты, ломы, кайла…

Это был торжественный момент: Арбат входил равноправным членом в великую метростроевскую семью.

Сооружение тоннеля под Арбатским рынком производила шахта № 33-35. Начальник шахты инженер Вавилкин и его заместитель по технической части инженер Трейвас были очень подходящей парой. Я бы их «обручил» и для дальнейшей работы. Вавилкин — нажимистый администратор. Трейвас — очень грамотный инженер. Ведя тоннель под домами и под рынком, они проделали большую, сложную и тонкую работу.

— Эх, и завалят арбатцы рынок, завалят дома! — говорили скептики с других радиусов.

Разговоры эти дошли до администрации рынка, и его дирекция обратилась с письмом в Моссовет к тов. Булганину, что, мол, по заявлению ряда инженеров Метростроя строительство тоннеля под рынком обязательно вызовет аварию и деформацию рынка. Поэтому они просят разрешить им закрыть рынок на 2-3 месяца, пока не будет сооружен тоннель.

Тов. Булганин вызвал меня в Моссовет:

— Что же это вы, товарищ Ломов, уверяете, что рынок закрывать не надо, а вот инженеры говорят, что без аварий не обойтись, что нужно закрывать рынок?

Я сказал тов. Булганину, что по моему убеждению рынок закрывать не нужно.

И действительно под рынком мы прошли без всяких нарушений. Мы укрепили его крышу с помощью специальных железобетонных балок, уложенных в земле рядом с колоннами рынка. Эти балки были прижаты к каждой колонне с двух сторон и держали ее как бы в корсете.

Очень сложную, тяжелую работу пришлось нам провести при проходке под домом № 4 на Арбате. Дом этот трехэтажный, строился он не сразу: сначала был большой каменный сарай, потом надстроили второй этаж, а потом третий. Было это лет 60-70 назад. Под этой рухлядью пришлось нам вести два рядом идущих тоннеля.

Вначале, когда мы только что осваивали новую для нас технику проходки под домами, мы недостаточно учитывали необходимость тщательного укрепления фундамента — дом дал трещину, начала сыпаться штукатурка. Среди жильцов началась паника…

Меня срочно вызвали, я пошел по квартирам, чтобы успокоить жильцов. Всюду мы встречали испуганные лица, люди ждали, что вот-вот обвалится дом, собирались уже перебираться.

— Можете спокойно оставаться на месте! Больше вам никаких опасностей не грозит!

Мы тотчас же укрепили фундамент, и осадка дома была прекращена. Отношение к нам жильцов этого дома заслуживает быть отмеченным. Несмотря на то что мы внесли в их жизнь серьезное нарушение, они отнеслись к нам с большим доверием. Тут в частности сказалось общее отношение населения Москвы к строительству метро.

Работы под этим домом вел инженер М. О. Либерман. О сложности работы говорит то, что ему пришлось вырыть под домом больше 200 отдельных траншей.

Целый ряд домов на арбатском радиусе согласно плану подлежал сносу, так как укрепление их стоило бы гораздо дороже, чем постройка новых домов для тех же жильцов. Однако, зная, как остро обстоит в Москве дело с жилплощадью, мы часто шли на то, чтобы укрепить дом, вместо того чтобы снести его.

Дом № 4 по Серебряному переулку… в нем более тридцати лет проживает старушка П. Н. Митина. Расположен он непосредственно на трассе. Когда под домом начались работы по проходке траншей, он дал значительную осадку, в нем лопнули печи, посыпалась штукатурка. Старушка в первую очередь бросилась спасать иконы. Но когда в самый разгар работ из опасения возможной аварии ей предложили переехать в другую квартиру, она решительно отказалась. Дом опустел, все жильцы выехали;, а старушка как ни в чем не бывало продолжала жить в нем. Дом этот был осужден на слом, и сохранять его мы не собирались — слишком был он дряхл.

— Вы дайте мне хоть пасху спокойно встретить, а уж я вас за это угощу! — просила старушка.

Впоследствии старушка рассказывала нам, что она сильно боялась: она думала, что мы поставим железную балку, а мы поставили деревянную.

— Пожалели для старухи поставить железную, — говорила она с упреком.

Мало-помалу она настолько привыкла к нашей работе, что уж нисколько не боялась и даже приходила к начальнику шахты с разного рода советами.

— Да ты посмотри, батюшка, как твои рабочие изоляцию-то кладут — срам один! Ведь этак у тебя тоннель потечет, у тебя капать будет!

Когда тоннель уже построили, старушка убеждала нас, чтобы мы снесли поскорее построенный нами рядом с тоннелем сарай, так как стекающая с его крыши вода направляется непосредственно в тоннель и мешает работе…

К сносу был намечен также дом № 4 по Крестовоздвиженскому переулку. По этой причине работы здесь несколько задержались: мы все ожидали, пока выедут жильцы. Но переселение жильцов шло очень медленно, и мы решили вести проходку тоннеля под домом. Тоннель пересекал дом очень невыгодно для строителей — дпагонально, с угла в угол.

Дом начал давать осадку. Проживавшая в доме артистка Пинкевич прибежала ночью в контору начальника шахты.

— Спасите меня, я проваливаюсь в бездну, моя кровать уже провалилась!

Рабочие и техники, отлично знавшие, что артистка в бездну не провалится и все дело ограничится небольшой осадкой, успокоили ее. Артистку эту они хорошо знали: приходя к вечеру домой, она всегда пела. Когда она умолкала, рабочие посылали к ней делегата:

— Спойте нам еще, нам под пение лучше работается!

Работы под домом были закончены без всяких аварий, и дом был сохранен.

Значительную опасность представляла проходка возле Новинской трамвайной подстанции по Карманицкому переулку. Трасса шла здесь на расстоянии менее одного метра от здания подстанции, в котором помещались два мощных трансформатора, по 1 300 киловатт каждый. Кроме того здесь проходит под землей основной пучок электрокабелей в количестве 53 штук, питающих трамвайную сеть.

Почвенные условия оказались тут очень неблагоприятными — рыхлые пески с водой. Рытье траншей неизбежно вызывало вынос песка, а это могло привести к осадке подстанции. Между тем малейший крен или перекос трансформатора повлек бы за собой катастрофу. Станция могла выйти из строя, что грозило остановкой трамвайного движения в большом районе.

Руководство шахтой № 49-51, возглавляемой тов. Буткевич, поставило на эту работу лучшие бригады проходчиков Пугачева и комсомольца Субачева, десятниками — старых донбассовских шахтеров. Непосредственное руководство работой было поручено молодому, но очень энергичному инженеру Черкасову.

Первая траншея была пройдена недостаточно тщательно, и здание подстанции дало небольшую трещину. Очевидно случился вынос песка, так как трещина увеличивалась миллиметр за миллиметром и достигла уже 3-4 сантиметров.

Положение становилось угрожающим. Заведующий подстанцией Петр Иванович Романов, бессменно работающий там в течение шестнадцати лет, сильно встревожился и чуть ли не каждый час забегал посмотреть на трещину и не то укоризненно, не то испуганно покачивал головой:

— Ай-яй-яй!

А предательская трещина все росла.

Положение усугублялось еще и тем, что в соседней траншее произошла авария с водопроводом. Огромное количество воды под сильным напором вошло в траншею и увеличило вынос песка.

 

Тоннель под Арбатом был построен благополучно, осадки были настолько незначительные, что они впоследствии при ремонте улицы были в один день ликвидированы Гордоротделом.

Много еще было у нас трудностей и много было побед — обо всем не расскажешь! Однако историю о том, как мы прошли мимо канализационной магистрали, рассказать надо.

Под одним из участков станции «Коминтерн» находится гигантская канализационная магистраль, пропускающая ежесуточно свыше двух миллионов ведер сточной воды. Течение воды идет во всю трубу, трубы гончарные, уложенные несколько десятков лет тому назад, — малейшее нарушение грунтов могло повлечь за собой аварию этой магистрали. Надо ли говорить, что повлекла бы за собой подобная авария — ведь там в подлинном смысле течет река нечистот!

Постройка тоннеля проходила всего в 1,5-2 метра от магистрали. После ряда совещаний с заинтересованными организациями мы пришли к следующим выводам: надо было либо выключить на время эту канализацию и через водосток на Арбатской площади спустить сточные воды в Москву-реку либо на протяжении 100 метров будущего тоннеля переложить канализацию в металлические трубы. Моссовет не разрешил нам ни того, ни другого. Спустить нечистоты в Москву-реку хотя бы на несколько дней — вещь в санитарном отношении недопустимая. Перевести поток в металлические трубы на протяжении 100 метров значит разрыть всю улицу и закрыть движение по крайней мере на пятнадцать дней. Что же оставалось нам делать? Мы обратились в Московский комитет. Лазарь Моисеевич лично приезжал осматривать место.

— Нет, Габриель Антонович, мы не можем пойти на закрытие такой магистрали, как улица Коминтерна. Я дам вам лучше лишних пять дней, подумайте о другом способе.

Подумали мы о другом способе — и нашли.

Идея принадлежала инженеру Кульбаху. Заключалась она в том, что перекладку канализации в металлические трубы мы производили не в специальных траншеях, а в тех самых траншеях, которые служили нам для сооружения стен тоннеля. Дело это чрезвычайно рискованное, однако при тщательном выполнении можно получить вполне удовлетворительный результат.

Проведение работ мы поручили инженеру Игнатенко, тому самому, который провел работы по проходке под улицей Арбат в закрытых траншеях.

Стены тоннеля были возведены, и магистраль, на протяжении 40 метров переложенная нами в металлические трубы, ни в малейшей мере не пострадала. Улица все время была открыта для движения.

Основной недостаток открытого способа работ — это закрытие для движения площадей и улиц, по которым проходит трасса метро. Жизнь населения в этих районах становится невыносимой, самый вид улиц и площадей являет зрелище, глубоко отталкивающее. Траншейный способ хотя в меньшей степени все-таки стеснял движение.

Вот почему Московский комитет и Моссовет заявили метростроевцам:

— Пора и честь знать, товарищи! Потрудитесь в кратчайший срок освободить от всех наземных сооружений площади и улицы.

Мы добились того, что Арбатская площадь к 1 сентября 1934 года была совершенно освобождена от всех наземных сооружений, от груд мусора и грунта. Таким образом наш радиус и здесь показал себя передовым: заняв площадь значительно позднее других радиусов, мы освободили ее и привели в порядок значительно раньше всех.

В этом отношении большой интерес представляет история с освобождением Сапожковской площади — ныне площади Коминтерна.

В связи с чрезвычайно интенсивным движением и центральным расположением этой площади, по которой всегда движется масса автомобилей, Московский комитет и Моссовет не могли допустить, чтобы там долго красовались «отходы» нашего производства: горы мусора, грунта и пр.

На одном из совещаний тов. Каганович поставил передо мной и перед строителями арбатского радиуса задачу — как можно скорее провести работы на площади и освободить ее для движения. В свое время Лазарь Моисеевич помог нам в получении этой площади для производства работ, и теперь он потребовал, чтобы мы оказались достойными его доверия.

 

 

 

Решение о строительстве Арбатского радиуса было принято 7 августа 1933 года. Уже в сентябре 1933 года на Арбатской площади начались первые работы.

Арбатская площадь, одна из центральных и самых напряженных площадей города, насыщена транспортом, сложным клубком подземных коммуникаций, кабелей, коллекторов, водопроводов. Неподалеку проходило русло коварного ручья Черторый. Здесь же был расположен, открытый в 1932 году, один из крупнейших столичных рынков, всегда многолюдный и требующий постоянного подъезда автотранспорта. Работы по сооружению станции уже начались, когда проект всего Арбатского радиуса был изменен. Старый проект, предусматривавший прокладку линии непосредственно под Арбатом, требовал значительных работ по перекладке коммуникаций, укреплению фундаментов, нарушал повседневную жизнь всегда многолюдной улицы и, прежде всего, заставил бы нарушить установленный Центральным Комитетом Партии срок строительства. По новому проекту трасса была передвинута от Арбата в сторону Собачьей площадки. Решено было строить тоннели траншейным способом, вместо рассматривавшегося сначала парижского.

В конце декабря 1933 года Московский Комитет окончательно утвердил трассу и способ работ по Арбатскому радиусу. Основные работы на станции развернулись в начале января 1934 года.

Станция запроектирована вдоль площади, начинаясь под Арбатским рынком, она продолжается на запад и выходит к началу Арбата. Строительство велось на нескольких участках, что позволило в минимальной степени нарушить движение транспорта по Арбатской площади. После того, как было готово перекрытие станции на первом участке, туда переводилось движение, перекладывались трамвайные пути, и работы продолжались на следующем.

Первый участок строительства включал 18 метров подходных тоннелей и 44 метра станции и располагался под Арбатским рынком и бывшей Тихоновской церковью, предназначенной к сносу. Так как требовалось обеспечить нормальную работу рынка, то пришлось проходить подходные штольни в нескольких метрах от поверхности земли и уже из них сооружать колодцы под будущие стены станции. Штольни проходили на 1-2 метра ниже пола церкви и рынка. В самой церкви был организован бетонный завод. В качестве щебня использовался материал стен храма, песок добывался тут же, извлекаемый из траншей, со стороны подвозился только цемент. Готовый бетон подавался к отверстиям в полу церкви и рынка, пробитым над продольными штольнями, где шло сооружение стен станции. К апрелю 1934 года церковь (в зимнее время служившая еще и тепляком для завода) была таким образом практически разобрана, древние стены храма послужили строительным материалом для метро.

На протяжении 27 метров станция проходила под зданием рынка. Его деревянные арки, на которых покоилась стеклянная крыша, лежали на фундаментах всего на 3-4 метра выше перекрытия станции. Требовалось осуществить проходку с филигранной точностью, не допустив даже незначительных просадок грунта - ведь тогда бы каркас перекосился, и стеклянная крыша посыпалась на людей. Дважды специальная комиссия требовала закрыть рынок на время работ. На рынке была сооружена вторая крыша из проволочной сетки, предохраняющая от падения стекол. Работа была проделана блестяще, рынок функционировал бесперебойно.

Второй участок тянулся на 65 метров в средней части будущей станции. Здесь пересекались трамвайные пути, поэтому траншеи под стены так же строились закрытым способом, без вскрытия улицы.

Третий участок, где сооружался западный торец станции, располагался под домом № 1/3 по Арбатской площади. Работа, в основном, сконцентрировалась в подвале этого дома. Для выдачи грунта и подвозки материалов был использован тесный дворик. Во время строительства стены дома перекреплялись со старого фундамента на бетонные столбы. На этом участке перекрытие станции выполнено из клепаных металлических балок высотой 1,6 метра и длиной 7 метров.

К 15 сентября 1934 года станция была вчерне закончена. К январю 1935 года был закончен вестибюль, представляющий в плане пятиконечную звезду, ведь рядом находился Наркомат обороны. Планировалось, что в будущем вестибюль окажется в центре реконструированной Арбатской площади. Сегодня же вестибюль кажется маленьким камерным павильоном на фоне огромной стены нового здания Министерства обороны.

В отделке станционного зала станции использованы жёлтый мрамор, белая и серая керамическая плитка. Уложенная поначалу на платформе красная метлахская плитка была заменена впоследствии гранитными плитами.

Во время одного из немецких авианалетов в 1941 году в наземный вестибюль станции попала бомба. Возможно, свою роль сыграла пятиконечная форма вестибюля. Авиаударами было разрушено и здание рынка.

На станции с самого начала был запланирован выход с западного пешеходного мостика к началу улицы Арбат. Не осуществленный сразу, этот выход так и не был построен. В 1953 году, одновременно с открытием глубокого Арбатского радиуса (часть Арбастко-покровской линии), мелкий Арбатский радиус от станции "Ул. Коминтерна" до станции "Киевская" был закрыт. Станционный зал "Арбатской" использовался, по некоторым данным, под складские помещения.

В 1964 году Арбатская площадь подверглась коренной реконструкции. При строительстве проспекта Калинина (ныне ул. Новый Арбат), в непосредственной близости от станции под трассой проспекта был построен транспортный тоннель, длинной 339 м. и шириной 20 м. соединивший Гоголевский и Никитский бульвары, а так же узел подземных переходов.

Сейчас станция довольно мало загружена пассажирами. С появлением глубокого Арбатского радиуса, имеющего больше пересадок с другими линиями, одноименная станция Арбатско-Покровской линии стала более удобна для пассажиров.

Сегодня на Арбат, одну из самых известных и первую московскую пешеходную улицу нет удобного выхода непосредственно из метро. Арбат, вместе с проходящим в поблизости Новым Арбатом, образует центр притяжения огромных масс людей. Москвичи и гости столицы, решившие сюда приехать, вынуждены идти от ближайшего метро пешком около полукилометра, с обязательным спуском в подземный переход.

Такое положение будет сохраняться недолго. Второй выход с "Арбатской" непосредственно на пешеходную зону Арбата уже построен и интегрирован в новый торгово-офисный комплекс. С таким трудом сохраненное при строительстве станции здание на углу площади было снесено, долгое время на его месте был пустырь, а сейчас закончено строительство комплекса "Альфа-Арбат-центр". Так как перекрытие станции не рассчитано на вес огромного сооружения, 18-ой мастерской Моспроекта-2 в сотрудничестве с фирмой "Джетла" был спроектирован своеобразный "мост" над станцией. Весь комплекс опирается на 35-метровые сваи, забуренные в землю по сторонам станции. Между сваями перекинуты металлические большепролетные фермы Виранделя. Вся остальная конструкция комплекса представляет собой максимально облегченный металлический каркас с навесными стеновыми панелями.

Одним из условий строительства на этом участке стало сооружение 2-го выхода станции "Арбатская".

Появление нового удобного выхода из метро на всегда оживленный Арбат, несомненно, привлечет большой дополнительный пассажиропоток на сравнительно пустынную сегодня "Арбатскую". Новый выход позволит разгрузить одноименную станцию Арбастко-покровской линии, а так же станцию "Смоленская" - АПЛ (что особенно важно в свете строящегося продления АПЛ в Кунцево, Строгино и Митино), снимет часть нагрузки с перегруженных Арбатского и Киевского пересадочных узлов.

Для пассажиров, стремящихся к объектам на Новом Арбате, расстояние пешего пути так же значительно сократится. Второй выход на "Арбатской" является первым объектом в Московском метрополитене, который частично сооружается на средства частного инвестора.

 

 

 

 

было сказано выше, станция «Александровский сад» уникальна по многим критериям, и история её появления необычная. Когда был утверждён проект трассы первой очереди метрополитена, ответвление от «Охотного ряда» должно было вести непосредственно к «Арбатской», никакой станции между ними не было предусмотрено. Однако через некоторое время стало понятно, что Арбатский радиус недолго будет служить для вилочного движения и через какое-то время станет самостоятельной линией. Тогда и возникнет необходимость эффективного пересадочного узла, который невозможно было обеспечить из-за сильной удалённости станции «Арбатская». Было принято решение о строительстве ещё одной станции, где можно организовать пересадку на станцию «Библиотека имени Ленина». Поскольку проект уже был утверждён и принят к реализации, станцию предстояло вписать в уже намеченную трассировку перегона. По этой причине перегон к соседней станции «Арбатская» получился непривычно коротким – всего 510 метров.

Тоннель в данном участке проходит в относительно узком пространстве между зданием Манежа и Кутафьей башней Кремля, поэтому стандартная конструкция по типовому проекту просто не помещается по габаритам. Решение построить станцию с изогнутой платформой было найдено быстро, но проектировщиков встретила другая, гораздо более серьёзная задача. В случае строительства островной платформы, два самостоятельных тоннеля по обе стороны от неё проходили бы напрямую через фундаменты зданий Манежа и Кутафьей башни, что могло привести к их осадке и повреждению форм перекрытия. Левый от центра тоннель своим профилем врезался бы в выступающий угол фундамента башни, вследствие чего его верхняя часть осталась бы на весу. Чтобы избежать трещин в стене башни, потребовалось бы укрепить эту часть фундамента металлическими балками, заложенными в кладку фундамента сверху, в открытом котловане. Разработка такого котлована сильно стеснила бы либо вовсе перекрыла въезд в Кремль через Троицкие ворота.

Реализованный с небольшими изменениями проект станции. Тут, правда, станция изображена не в кривой.

Реализованный проект пешеходного мостика между платформами.

Поэтому по требованию курировавшего строителей профессора Виктора Николаи и коменданта Кремля Рудольфа Петерсона был составлен индивидуальный проект, позволявший свести к минимуму объём фундамента Кутафьей башни, подлежащей разборке, а также совершенно избежать разборки фундамента здания Манежа. В то же время. Такой метод позволил обойтись без подводки балок и разрытия мостовой.

Шахта №8. Через неё велось строительство станции "Библиотека имени Ленина" и "Улица Коминтерна". Позже на этом месте вырастет совмещённый вестибюль, который будет снесён в послевоенные годы. 1932-33 гг.

Начало закладки будущей шахты №8. 1931 год. Источник: Российская Государственная библиотека.

Строительство началось в июле 1934 года и было завершено в январе 1935 года, то есть всего за 6 месяцев – для станции метро сроки невероятные. Под одним из участков станции «Улица Коминтерна», на расстоянии 1,5-2 метра от тоннеля, проходил канализационный коллектор мощностью 2 миллиона вёдер воды в сутки. Коллектор представлял собой хрупкую гончарную трубу большого диаметра, повреждение которого привело бы к крайне негативным последствиям. Для решения этой проблемы были предложены варианты временно спустить сточные воды в Москву-реку через водосток на Арбатской площади либо переложить канализационную магистраль в металлические трубы. Оба варианта были категорически отклонены Моссоветом: в первом случае это была бы санитарная катастрофа для города, во втором – потребовалось бы разрыть улицу на протяжённости более 100 метров и перекрыть движение транспорта по ней не меньше, чем на несколько недель. Инженер Кульбах предложил оригинальный и до простого гениальный способ – вместо того, чтобы перекладывать магистраль в металлические трубы, а в те же самые траншеи, в которых сооружались стены тоннеля. Таким образом обеспечили целостность трубы, не нарушая уличного движения.

Манежная улица. Начало строительства тоннеля, который ювелирно вписали между древней Кутафьей-башней и Манежем.

Шахта №31 Метростроя на улице Воздвиженка, 1934 год. Источник: Госкаталог.

Строительство тоннеля будущего 2-го пути (в направлении "Сокольников") через Александровский сад. Позже он превратится в соединительную ветку, а в начале 1990-х годов будет разобран в связи со строительством подземного торгового центра "Охотный ряд", который вырос на его трассе. Фото - 1933 год. Источник: Госкаталог.

Инженеры шахты № 30 Метростроя Суворов, Вазианов Л. Ф., Кузьмин Ф. Н., Губанков Н. А., Ломов Г., Окрошка на стройке в Александровском саду. На заднем плане возводится гостиница "Москва". Источник: СМУ-8.

Ещё один вид строительства перегонного (ныне частично разобранного) тоннеля через Александровский сад.

Не лишним будет рассказать как изменилась Москва после строительства этого поистине сложного (и перового) узла метрополитена. На фото - шахта №9 Метростроя, 1934 год. После завершения строительства и сноса старых домов на этом месте появится Манежная площадь. Источник: Facebook.

Фотография с этой же точки, сделанная двумя годами раннее (ориентир - здание гостиницы "Националь" на заднем плане). Шахта была выстроена на месте старых домов Охотного ряда и прилегающих переулков. На фото мы видим снос домов Лоскутного переулка. Фото: А.М.Тростенецкий. Источник: pastvu.com

Улица Большая Никитская (в те годы носившая имя Герцена) доходила тогда до Александровского сада. На фото мы видим начало сноса домов, на месте которых была выстроена шахта. На переднем плане - остатки дома купца Прибылова Александра Никифоровича с меблированными комнатами "Миръ" управляемыми Кислухиной Веры Степановны и её собственными. 1932-1933 год. Источник: Госкаталог.

Вид на улицу Герцена (Большая Никитская) от Александровского сада. Здание с закруглённым углом на заднем плане - выстроено по проекту архитектора Матвея Казакова в 1793 году сохранилось и по сей день. Сегодня его занимает Институт стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ им. М. В. Ломоносова, а изначально это был главный корпус Московского университета - будущего МГУ. Все дома перед ним были снесены.

Вид будущей Манежной площади в момент сноса старых домов Охотного ряда. На переднем плане - шахта Метростроя. В этом месте от основной линии ответвляется тоннель в сторону "Улицы Коминтерна", сохранившийся и сегодня (1 путь). Другой тоннель, как мы писали выше, разобрали в начале 1990-х. 

---

4. История и происхождение названия

Своё современное название станция получила по одноимённому саду – большому зелёному массиву, тянущемуся вдоль западной стены Кремля. К Александровскому саду ведет один из выходов станции.

Станция «Александровский сад» в течение своей истории носила несколько имён. Станция-рекордсмен, можно сказать. Причём все названия (кроме нынешнего) связаны с улицей, под которой она расположена, то есть станция меняла имя вместе с улицей. Изначально, с 1935 по 1946 годы, станция называлась – «Улица Коминтерна»: именно такое имя носила современная Воздвиженка в те годы, так как тут находился Исполком Коминтерна. Коминтерн, то есть Коммунистический Интернационал – это международная организация, объединявшая коммунистические партии многих стран, основной целью которой было, грубо говоря, построение коммунизма во всём мире. Существовала эта организация с 1919-го по 1946 год. История Коминтерна весьма интересна, но рассказывать её мы не будем.

Тут стоит напомнить, что в первые годы названия многих станций метро имели довески с уточнением статуса урбанонима, по которым они названы: «Смоленская площадь», «Площадь Дзержинского», «Комсомольская площадь» и т.п. Но это всё были площади, поэтому довески эти достаточно безболезненно убрали (кроме «Дзержинской», о которой мы рассказывали в описании соответствующей станции). Здесь же была улица. Но и тут слово «улица» решили отбросить, в результате во многих источниках название указано лаконично – станция «Коминтерн». Звучало это несколько нелепо, и официально станция так никогда не называлась, так что к концу 30-х годов везде писали «Улица Коминтерна».

В 1946 году умер «всесоюзный староста» – председатель ЦИК СССР, а затем председатель Президиума Верховного совета Михаил Иванович Калинин, приёмная которого располагалась как раз на улице Коминтерна, в доме 4/7. И улицу, натурально, переименовывают в улицу Калинина (тем более, что Коминтерн как раз тогда перестал существовать). А вместе с ней 24 декабря 1946 года в «Калининскую» переименовывают и станцию метро. Это название станция сохранила до 1990 года. Правда, в 1963 году улица Калинина стала частью новой магистрали – проспекта Калинина, проложенного сквозь историческую застройку, уничтожившего при этом множество уникальных московских уголков и зданий и совершенно справедливо прозванного москвичами «вставной челюстью Москвы».  К счастью, начальная часть проспекта, которой и была улица Калинина, не претерпела практически никаких изменений, сохранив истинный московский колорит.

А в 1990 году вспомнили, что улица Калинина до того, как стать улицей Коминтерна, носила историческое название Воздвиженка. И это название ей вернули, а основную часть проспекта Калинина переименовали в Новый Арбат (как, кстати, он и назывался в Генеральном плане реконструкции 1935 года). И станция метро тоже получила название «Воздвиженка». Произошло это 5 ноября 1990 года.

Улица Воздвиженка, как и Крестовоздвиженский переулок рядом, названа так по монастырю Воздвижения Честного Креста Господня (иначе Крестовоздвиженский монастырь).

Надо отметить, что в XV-XVI веках именно эта местность называлась Арбатом, и лишь позже это название распространилось на нынешний Арбат. В конце XIII – начале XIV века по трассе улицы пролегала дорога на Волоколамск и Новгород. В конце XVII века царь Алексей Михайлович повелел называть улицу Смоленской, поскольку она вела к церкви во имя иконы Божией Матери Смоленской (находилась за Смоленским рынком, на Плющихе, не сохранилась). Однако церковь располагалась относительно далеко, и царское распоряжение было вскоре позабыто, а улицу стали называть Воздвиженкой по находившемуся здесь монастырю.

Но «Воздвиженкой», фактически, станция пробыла совсем недолго – всего три дня. Уже 8 ноября ей присвоили название «Александровский сад», хотя по документам переименование произошло лишь 16 июля 1991 года. Таким образом, формально станция называлась более полугода.

Мотивы этого переименования не вполне понятны, но однозначно можно сказать, что название очень удачное. Оно красиво вписалось в схему метро, ведь именно этот, самый центральный зелёный уголок Москвы уже почти пару столетий является излюбленным местом отдыха москвичей и гостей столицы.

Сегодня мы привыкли к названию сад (в единственном числе), но раньше это были Александровские сады. И было их три: Верхний, Средний и Нижний. 

Александровские сады разбиты в 1823 году по проекту архитектора Осипа Бове. Они были устроены по повелению императора Александра I на месте поймы реки Неглинки, предварительно заточённой в каменный коллектор. Первоначально сады назывались Кремлёвскими. Александровскими они стали в 1856 году, после коронации Александра II. Но в честь Александра I.

Вход в Верхний сад со стороны Исторического музея оформлен великолепной оградой с двумя воротами. Столбы ограды выполнены в форме связок прутьев и позолоченных топориков – древнеримского символа силы и единства. Решётка является памятником славы русского оружия в борьбе с Наполеоном. Тут же за оградой находится мемориал – могила Неизвестного солдата, погибшего под Москвой в 1941 году.

Изначально Верхний сад был Аптекарским. Ещё когда никаких садов не было, здесь по приказу Ивана Грозного по берегам Неглинной вдоль стен Кремля были высажены лекарственные травы. Со временем существующей площади стало не хватать, и в 1706 году по указу Петра I лекарственные травы были пересажены на новое место, в район нынешней станции метро «Проспект Мира», дав начало Ботаническому саду МГУ или просто «Аптекарскому огороду».

Границей Верхнего и Среднего сада был и остается Троицкий мост, соединяющий Троицкую и Кутафью башни Кремля. Изначально это был мост через реку Неглинную. Именно в бывший Средний сад и ведет один из выходов со станции.

Нижний сад, расположенный между набережной и дорогой к Боровицким воротам – самый маленький. Сегодня, к сожалению, он недоступен для посетителей.